Взрыв в Магнитогорске: У людей много вопросов, следователи молчат

Утром 31 декабря в Магнитогорске произошла трагедия. В 06:02 по местному времени в доме № 164 на проспекте Карла Маркса взорвался (по основной версии следствия) газ. Обрушились семь этажей, погибли 39 человек.

1 января недалеко от места ЧП произошел еще один взрыв: «Газели». Погибли три человека. Через несколько часов после второго инцидента уральские издания Znak.com и 74.ru со ссылкой на собственные источники сообщили, что оба взрыва связаны между собой. По словам собеседников изданий, взрыв в доме был терактом, а «Газель» сдетонировала в ходе спецоперации силовиков, которые ликвидировали террористов, взорвавших дом, – сообщает Новая Газета.

Город запаниковал. В социальных сетях появились призывы не выходить на улицу. Люди признавались, что боятся ложиться спать. Тревога усилилась после сообщений об оцеплении двух домов на улицах Ленина и Грязнова. Позднее выяснилось, что обыски прошли только на Ленина: поступило звонок о заложенной бомбе.

Нарастанию паники способствовало и продолжает способствовать молчание официальных лиц.

В Следственном комитете заявляют, что не нашли следов взрывчатки в рухнувшем подъезде, но ничего не говорят об инциденте с «Газелью».

В МВД сначала заявили, что, по предварительной версии, взрыв в «Газели» произошел из-за неисправности газового оборудования — автомобиль работал на метане. И потом тоже замолчали. Ни окончательной информации о причинах взрыва, ни имен погибших.

Информационный вакуум заполнился слухами.

Корреспондент «Новой» съездил в Магнитогорск и выяснил, что полной информацией о происходящем не обладают даже «хозяева города»  — руководители «Магнитогорского металлургического комбината». Простые люди строят предположения, чиновники — отмалчиваются, а силовики — говорят намеками и «гипотетически».

Часть 1. Человек с «ориентировкой»

Со 2 января в оборот магнитогорских таксистов прочно вошло слово «безопасность». Бомбилы на выходе из аэропорта так и зазывают: «Отвезем безопасно, без происшествий».

— Что это значит? — спрашиваю я у одного. Тот, принимая заботливый вид, отводит меня в сторону.

— Ты же сам видишь, какая ситуация [в городе]. А мы все переписываемся в чате. Если полиция куда-то поехала, хотя бы машины две-три, или начала оцеплять дом — мы там не поедем.

Таксиста зовут Сергей. Во время нашей поездки он действительно постоянно заглядывает в Viber. В чате тишина. Ситуация в Магнитогорске к 3 января стабилизировалась. Хотя 1 числа именно из чатов таксистов родилась версия о том, что в городе работает террористическое подполье.

— Это после взрыва в маршрутке кто-то из наших написал. Он, как я понял, проезжал мимо, когда там ФСБ работала. Стрельба была.

Взрыв в маршрутной «Газели» произошел около 23:00 по местному времени на пересечении проспекта Карла Маркса с улицей имени Газеты «Правда». К этому времени прошло уже более суток с момента обрушения подъезда дома на Карла Маркса.

Около 01:00 3 января авторитетные уральские издания Znak.com и 74.ru сообщили: взрывы могут быть связаны между собой. А главное — в обоих случаях речь, вероятно, идет о террористах.

— Это и был теракт, — уверенно говорит таксист. — Вот смотри, — он протягивает телефон с ориентировкой. — Этот человек снял квартиру на 3 этаже за день до взрыва. И взрыв произошел именно в этой квартире.

«Норимонов Намазчон Вакаблиевич, 1982 г.р., гражданин республики Таджикистан. С августа 2018 года нелегально проживал на территории России в г. Магнитогорск. Подозревается в серии террористических актов в городе Магнитогорск в ночь с 31.12.2018 на 01.01.2019. Крайне опасен и вооружен».

(Как выяснилось позже, на ориентировке изображен Нариман Намазов, владелец сайта «2.ch». Его имя также упоминалось в фейках о трагедии в «Зимней вишне» и о стрельбе в керченском колледже — И. Ж.)

— Откуда ориентировка? — спрашиваю я.

— Это внутренняя, для силовиков.

— А у вас откуда?

— Ну они ж сливают! Журналисты пишут, в соцсетях есть. А потом, ты что думаешь, зря что ли обыски были на Ленина? Там же тоже террориста ловили! Правда, ничего не говорят — поймали или нет. Поди упустили, а теперь молчат, чтобы панику не наводить.

Позже собеседники «Новой» опровергнут эту информацию. Частичная эвакуация жильцов из дома на Ленина действительно проводилась, но она была связана с сообщением о заложенной бомбе. Бомбы не нашли.

Автомобиль тормозит у злополучного 164-го дома на Карла Маркса.

Часть 2. Люди

Перед домом

Первые посты полиции стоят метрах в 100 от дома. Подхожу к одиноко стоящему полицейскому. Представляюсь.

— Что все-таки произошло: взрыв газа, теракт?

— Я-то откуда знаю? — смеется он. — Я оперативный сотрудник. Здесь поставили — здесь стою.

— Может, хотя бы между собой говорите?

Полицейский, «на всякий случай», просит у меня паспорт, смотрит, и заключает: «Ждите, будет официальная информация».

Не разговорчивей оказываются и другие его коллеги.

Обрушившийся седьмой подъезд зияет страшной пустотой посреди дома. В одном из проемов трепыхаются фиолетовые шторы. Прямо перед ограждениями ходит пожилая женщина.

Лидия Ивановна живет в десятом подъезде.

— В то утро я проснулась в 5:30. Умылась, заварила цикорий. Не успела сесть — и тут взрыв, — рассказывает она. — У меня стекла не просто задрожали, а будто по ним ударили. Вышла на балкон — вижу облако дыма. Я тут же оделась, ничего не взяла с собой — даже документы. И побежала на улицу. В лифте уже кто-то ехал, а меня такая паника охватила, что я, хоть и ноги болят, по лестнице выбежала. Где-то минут через пять после взрыва уже была на улице.

Пенсионерка считает, что причины взрыва могли быть любыми.

— Может быть, и газ. У нас по подъезду часто ходят. «Проверить газ, — говорят. — На запах не жалуетесь?» А я не открываю. Потому что это, может быть, мошенники: я им дверь открою, а они меня по голове стукнут и ограбят. Через дверь говорю: «Не жалуюсь». Они уходят.

— А теперь-то открывать будете? — спрашиваю я.

— Не знаю. Все равно страшно. Да и, может быть, это теракт. Одни говорят, что взрывчатку нашли, другие — что не нашли. Не знаю, кому верить. Дом ведь наш тоже не спроста взорвался. Он знаете, как раньше назывался? «Зори Урала». Не просто дом, а «Зори Урала». Может, вот и вспыхнуло?

Напротив дома магнитогорцы создали мемориал. У него почти всегда есть люди.

— Я не знаю никого из погибших. У меня здесь никого не было. Просто очень больно, — объясняет женщина в розовой куртке. — Наш Магнитогорск не такой. Он тихий.

Новые цветы на место трагедии несут постоянно. Их кладут между плюшевыми зайчиками, медведями и котами. Между не гаснущими в крепкий уральский мороз свечами.

Свечи здесь тоже горят и ночью, и днем.

Студентка Анастасия Захарченко занимается волонтерской деятельностью четыре года. Возглавляет местную добровольческую организацию «По зову сердца». Походы в детские дома, «Бессмертный полк». Такая трагедия — впервые.

— Я сразу решила, что буду здесь, — рассказывает она. — К 11 утра 31 декабря привезла в школу экипировку для волонтеров. К этому времени уже было немало желающих помогать. По нашим скромным подсчетам, у нас ежедневно работают не меньше 200 человек. Причем многие — просто люди с улицы, которые не состоят в волонтерских организациях, но близко приняли трагедию.

31 декабря, говорит Анастасия, волонтеры менялись часто: кто сколько мог [перед Новым годом], столько и помогал.

Мы организовали смены: сначала их было три — с 8:00 до 20:00, по 4 часа каждая. Теперь перешли на две: утренняя — с 8:00 до 15:00 и вечерняя — с 15:00 до 20:00.

В день трагедии волонтеры координировали людей, приносящих продукты, хозтовары и одежду. «Рассказывали, в какой кабинет, что нести. Затем сортировали».

— На самом деле, люди несли очень много. В какой-то момент мы даже разместили в соцсетях сообщение, что все, сбор приостановлен. Но все равно несли. Сейчас мы эту гуманитарную помощь раздаем на регулярной основе. Есть продуктовые наборы: пачка макарон, пачка крупы, банка тушенки, шоколадка. Есть одежда — пожалуйста. К 8 января нас просили освободить школу, чтобы подготовить ее для учеников. Но мы будем работать дальше в здании мэрии.

О слухах вокруг происходящего в Магнитогорске Анастасия говорит так: «Мешают работать».

В паре метров от нас разговаривает по телефону худенькая женщина лет 35. До меня долетают обрывки ее фраз: «Там вся семья погибла. А кошечку — родители прилетят из Оренбурга и заберут. Корм нужен ей, да».

Женщину зовут Елена. Она показывает мне на экране смартфона израненную пятнистую кошку.

— Ее нашли на обломках два дня назад. Она сильно замерзла. Отвезли в клинику, зашили ухо, отогрели. Будет жить. Животных немало спасено: есть кошки, собаки, попугай. Для попугая люди клетку привезли! Корм несут. Люди-то у нас какие…

Часть 3. Теракт или газ?

Каждый, кто мало-мальски знаком с историей Магнитогорска, знает: Магнитогорск и «Магнитогорский металлургический комбинат» («ММК») — одно и то же. В городе живет 416 000 человек, 50 000 из которых трудится либо на самом комбинате, либо — на связанных с ним предприятиях. Каждый восьмой житель!

Город строился вокруг завода и живет благодаря заводу. Да и управленцы оттуда: мэр Магнитогорска Сергей Бердников — бывший топ-менеджер «ММК». Как и его предшественник Виталий Бахметьев. Как и возглавлявший город в 2005-2009 годах Евгений Карпов.

У Сергея Бердникова времени поговорить с корреспондентом «Новой» не находится. «Очень занят», — вполне убедительно мотивирует он. Зато обсудить ситуацию соглашается заместитель гендиректора «ММК» Владимир Руга.

Офис, в котором мы встречаемся, находится в здании бывшего детского сада. Сейчас здесь размещается местный медиахолдинг. На проходной — единственный охранник. Обстановка довольно скромная.

Подразумевая, что на металлургическом комбинате о городе знают все, спрашиваю прямо: «Газ или теракт?»

Владимир откидывается на стуле.

— Я думаю, что все-таки газ, — говорит он. — Все-таки газ.

— «Думаете»?— удивляюсь я.

— Потому что я этого не знаю, — спокойно отвечает Владимир. — Все следователи, которые ведут это дело, московские. Местные ничего о причинах не знают. Я спрашивал у Бердникова: он тоже не в курсе. Говорит: «Володя, если бы я знал, неужели бы не сказал тебе?» Мы сами сидим, и не знаем, что рассказывать горожанам: у нас газета, телевидение. У людей много вопросов, а следователи молчат. И я не понимаю, почему.

О взрыве в «Газели», Руга, по его словам, также знает не больше, чем есть в открытом доступе.

— Я тоже пересмотрел все видео, которые выложены в интернете. Могу сказать одно: на мой взгляд, выстрелов там не было.

Разговор заходит о компенсациях пострадавшим и родственникам погибших. Незадолго до встречи проходит информация, что владельцы «Магнитогорского металлургического комбината» перечислили в фонд помощи пострадавшим $147 000. Сумма вызывает возмущение.

«Хватило бы 1% годовой прибыли ($20 млн.), чтобы полностью расселить этот старый, ветхий, панельный дом. И выплатить за каждого погибшего не 1 млн рублей, как сейчас, а хотя бы по 5-6 млн», — пишет журналист Павел Пряников.

Он также указывает, что одна зарплатная ведомость магнитогорского хоккейного клуба «Металлург» составляет 1,8 млрд рублей в год.

Владимир парирует.

— Эта сумма — только на первое время. На похороны, на временное жилье, на другие срочные расходы, — говорит он. — Уже принято решение, что комбинат окажет помощь, аналогичную той, которая окажет область. По миллиону близким родственникам погибших. От 200 000 до 400 000 — пострадавшим. Плюс тем, кто потерял квартиры, — от 300 000 до 500 000.

При мне Владимиру приносят список сотрудников комбината, погибших и пострадавших при обрушении подъезда. Он вздыхает.

— Восемь человек наших [погибло]. И это мы не говорим про их родных. «Погиб», «погиб», «погиб вместе с семьей», «погибли сын и мать», «погибла мать».

«Противная сторона»

Выйдя из офиса ММК, решаю направиться к тем, кто должен знать ответ на вопрос, что произошло в Магнитогорске. К силовикам.

Идя по улице, обращаю внимание, что город, несмотря на страх, живет: на дорогах много машин, родители гуляют с детьми. Взрывы и тотальное молчание властей не сломили Магнитогорск.

В Правобережном межрайонном следственном управлении СКР мне дают от ворот поворот. Начальник управления Дмитрий Бандуровский просит звонить в Москву, и узнавать информацию там. «Ну и о тайне следствия вы, наверное, слышали», — замечает он. В местном УФСБ вообще не оказывается сотрудника, ответственного за работу с журналистами.

А вот поход в МВД Магнитогорска оказывается более результативным. На мою просьбу встретиться с пресс-секретарем дежурный сообщает, что ее нет на месте. Но просит подождать. Через некоторое время на проходную спускается полковник (позже удалось выяснить, что это был замначальника УМВД Андрей Кияткин — И.Ж.).

— Как вас зовут? — спрашивает он. Представляюсь.

— А вас?

— Андрей. Что вам нужно?

Объясняю, что не надеюсь услышать прямой ответ на вопрос, что произошло в доме на Карла Маркса и в «Газели», но хотел бы понять, какая из версий ближе к истине: взрыв газа, теракт, может быть, что-то третье?

— Зачем вам это? — также сухо продолжает спрашивать полковник.

— Потому что я пишу статью.

Андрей на секунду задумывается.

— Смотрите, Иван. В городе сейчас идет ряд операций, о которых мы не можем рассказывать. Потому что если мы что-то скажем, — противная сторона может этим воспользоваться.

— Противная сторона? — удивляюсь я.

— Гипотетическая, — поправляется полковник. — Сейчас мы придерживаемся версии с газом. Это основная версия. И еще: полиция здесь — не на первых ролях. Наше дело — обеспечить порядок в городе. Пока это все, что вам нужно знать. Возможно, скоро появится официальная информация, которую можно будет озвучить.

Официальная информация о причинах произошедшего, какими бы они ни были, городу нужна. Сейчас в Магнитогорске — слишком много домыслов. И откровенной лжи. Та же ориентировка, которую мне показывал таксист по пути из аэропорта. На гражданина Таджикистана Намазчона Наримонова, который якобы 30 декабря снял в доме на Карла Маркса квартиру № 316, и на следующий день в ней прогремел взрыв. Многие в городе до сих пор уверены, что так оно и было, хотя ни по цвету, ни по шрифту, ни даже по фактическому содержанию эта ориентировка на настоящую не похожа (хотя бы потому, что «серия взрывов» произошла не в ночь с 31 декабря на 1 января). Главное опровержение этой ориентировки совсем печальное: хозяева квартиры, Ольга Баталова и Андрей Синебрюхов, погибли. У них осталось двое детей: в ночь трагедии они ночевали у бабушки.

Как сообщалось ранее, почерк чекистов: в сети сравнили фото руин жилых домов в Магнитогорске и на Донбассе.